Семь лет назад, 13 декабря 2002 ушел из жизни человек-легенда Н.М.Амосов. Его идеи научно обоснованы и проверены на практике. Амосов нашел свой особый путь продления жизни и преодоления старческой немощи и прошел по нему до конца. Несмотря на болезнь сердца, ему удалось прожить 89 лет, сохраняя высокую работоспособность до последних дней.

Николай Михайлович Амосов – хирург от бога, новатор в кардиологии, философ, ученый, писатель. Во время войны был ведущим хирургом военно-полевого госпиталя, заслужил боевые награды. В 1955 году организовал Киевскую клинику сердечной хирургии, в 1983 году преобразованную в Институт сердечно-сосудистой хирургии, который теперь носит его имя. Был бессменным руководителем института, причем избирался (по собственному предложению) путем голосования всего коллектива Одновременно заведовал отделением биокибернетики АН УССР. По его идеям был создан первый аппарат искусственного кровообращения, позволяющий оперировать на открытом сердце. Делал вдень по две многочасовые операции, возвращая пациентов к жизни.
Книги Амосова стали бестселлерами. По повести «Мысли и сердце» снят фильм «Степень риска». Последняя книга «Голоса времен» переведена на 30 языков.
Академик Амосов – автор оригинальной оздоровительной методики. «Режим ограничений и нагрузок».

Академик Амосов всерьез задумался над вопросом, почему в научной медицине нет четкого определения здоровья. Медицинская практика, очевидно, понимала здоровье как отсутствие болезни. Но такая «отрицательная» трактовка явно страдает неполнотой. Существует также понятие нормы – совокупности качественных показателей: нормальная температура, нормальное кровяное давление, нормальная электрокардиограмма и т.д. Однако все эти показатели статичны, они должны измеряться в определенных условиях, в состоянии покоя. А если условия резко изменятся (например, при вынужденной тяжелой нагрузке или стрессе), что тогда? По Амосову, настоящий научный подход к понятию здоровья должен быть количественным. Нужно измерять здоровье! Много здоровья – меньше шансов заболеть, мало здоровья – наоборот. Кстати, и в народе говорят: «плохое, слабое здоровье», «хорошее здоровье».
Амосов учил, что количество здоровья можно определить как сумму «резервных мощностей» основных функциональных систем организма. Резервы здоровья нужны человеку, чтобы спастись от будущих болезней и уменьшить тяготы старости. И резервы эти можно увеличить тренировкой. Например, главное назначение резервов газообмена и кровообращения – снабжение кислородом мышц при большой физической работе. Потребность в энергии может возрасти в десятки раз, и соответственно повысится нужда в кислороде. При холоде или эмоциональном напряжении требуется значительно меньший приток кислорода – но все-таки в 2-3 раза больше, чем в состоянии покоя. Где же взять эти резервы? Амосов считал, что сердце и сосуды можно тренировать при помощи нагрузки. Показатели нагруженности сердца – сила и частота сердечных сокращений (частота пульса). У нетренированных людей пульс в покое относительно частый: 70-80, даже 90 ударов в минуту, а у бегунов на длинные дистанции – 40 и при нагрузке повышается до 200. Так по частоте пульса в состоянии покоя можно оценить уровень тренированности сердца.
Другая важнейшая функциональная система – дыхательная. В своей системе оздоровления Амосов, разумеется, уделял ей большое внимание. Его взгляды таковы. Современный человек дышит слишком глубоко, поэтому из его крови вымывается углекислота, которая является важнейшим регулятором функции внутренних органов. Из-за недостатка углекислоты возникают спазмы бронхов, сосудов, кишечника. Амосов был сторонником тренировки дыхания по К.П.Бутейко. Его метод состоит в постоянном поверхностном дыхании, при котором сохраняется желание вдохнуть поглубже. Овладение правильной техникой дыхания, – писал Амосов, – надежный способ улучшить здоровье. Не зря в восточных практиках этому придается особое значение.
Итак, вот первые четыре заповеди здоровья, которые оставил нам академик Амосов.
1. В большинстве болезней виновата не природа, не общество, а сам человек. Чаще всего он болеет от лени и жадности, но иногда и от неразумности.
2. Не надейтесь на медицину. Она неплохо лечит многие болезни, но не может сделать человека здоровым. Пока она даже не может научить человека, как стать здоровым.
3. Чтобы быть здоровым, нужны собственные усилия, постоянные и значительные. Заменить их нельзя ничем. Человек столь совершенен, что вернуть здоровье можно почти с любой точки его упадка. Только необходимые усилия возрастают по мере старости и углубления болезней.
4. Величина любых усилий определяется стимулами, стимулы – значимостью цели, временем и вероятностью ее достижения. И очень жаль – но еще характером! К сожалению, здоровье как важная цель встает перед человеком, когда смерть становится близкой реальностью.

Питание по Амосову

Пятая заповедь звучит так:
Для здоровья одинаково необходимы четыре условия: физические нагрузки, ограничения в питании, закалка, время и умение отдыхать. И еще пятое – счастливая жизнь! К сожалению, без первых условий она здоровья не обеспечивает. Но если нет счастья в жизни, то где найти стимулы для усилий, чтобы напрягаться и голодать? Увы!
И следом – заповедь номер шесть:
Не переедать. Разумно питаться.
Несомненно, академик Амосов придавал большое значение правильному питанию и, как всегда, проверял теорию на себе. Ключевое слово в его системе – не переедать, то есть поддерживать оптимальный вес. Он много размышлял о физиологических и психологических аспектах питания и имел собственный взгляд на проблему.
«Преувеличенная» зависимость между чувством голода и потребностью в пище установлена природой за миллионы лет эволюции. Иными словами, хотя и считается, что потребность в пище физиологична, а чувство голода появляется в тот момент, когда в крови недостаточно питательных веществ, в получении энергии извне «заинтересованы» и люди с избыточным весом, хотя этой самой энергии – в виде жировых отложений – более чем достаточно у них под кожей!
Можно с полным на то основанием утверждать, что важную роль здесь играет чувство удовольствия, испытываемое нами от еды. И это не случайно, поскольку многие системы и подсистемы организма «нацелены» на постоянное увеличение уровня душевного комфорта – УДК,
по Амосову. Тучность и ожирение возникают при постоянном удовлетворении чувства удовольствия – читай: «при невоздержанности»; при адаптации к постоянной и чрезмерной сытости – читай: «к перееданию» и при возрастании притязаний получить как можно больше вкусной пищи – читай: «при обжорстве»!
Если среда предоставляет человеку обилие и даже изобилие пищи, то остановить процесс превышения прихода энергии над расходом может только такое чувство, которое по силе может составить конкуренцию УДК. Например, любовь... Не зря Н.М.Амосов говорит о «счастливой жизни». Счастливому человеку нет нужды искусственно повышать уровень удовлетворения жизнью с помощью еды. Изменить подход к питанию может и осознанное убеждение в том, что толстеть не только нехорошо, но и вредно. Чувство удовольствия от еды, по мнению Амосова, вполне можно тренировать и корректировать.


Существует весьма распространенное мнение, что пищеварительный тракт человека – конструкция хрупкая и рафинированная. Дай ему чего-нибудь погрубее, так сразу же гастриты, колиты и чуть ли не заворот кишок... На самом деле, как считает Н.М.Амосов, наш желудок в состоянии переварить все, за исключением разве что хвои, а вредит ему не грубая пища, а чрезмерно обработанная. Здоровый желудочно-кишечный тракт – такой, который способен «переваривать гвозди». Достигнуть этого можно только постоянным употреблением большой массы грубой пищи в сыром виде при ограничениях жирных и острых блюд. Тренировать кишечник нужно, как и всякий орган, постепенными нагрузками. В данном случае постепенно приучать кишечник к сырой растительной пище, увеличивая ее объем и расширяя состав за счет ограничения других продуктов.
Проанализировав споры ученых-ортодоксов, ярых сторонников вареной пищи и «протестантов-сыроедов», Амосов делает вывод, что сколько-нибудь веских аргументов в пользу полного перехода на сырую пищу нет, как нет их и в пользу вареной пищи. Система пищеварения разницу между свежей и вареной морковкой не делает. Главное для желудка – тщательно прожеванная и смоченная слюной пища. А дальше снова начинается погоня за увеличением УДК – поиски необычных вкусовых ощущений. Тогда мы и начинаем не только варить, но и жарить, солить, перчить, добавлять всякие соусы и приправы.
Неоднозначен и далеко не прост вопрос о голоде, тем более о полном голоде. Солидной научной базы по полному голоданию нет. Зато есть уклончивые рассуждения об «отдыхе», «разгрузке» и каких-то совсем уж полумифических «шлаках», якобы через кишечник выделяющихся. Но физиологи, изучающие функции и отправления организма, никаких таких шлаков до сих пор не обнаружили. Да и яды в нормально функционирующем организме в большом количестве не накапливаются. Прекрасно известно, что обезвреживание пищевых ядов и вывод их из организма входит в функции печени и почек, однако для этого вовсе не надо голодать.
Не совсем понятен и характер рассуждений сторонников голода по поводу «необходимости отдыха для пищеварительного тракта». Никто ведь не спорит: перебрав накануне по части еды, нужно денек попоститься. Но э0� Берберова "Курсив мой", Владимир Набоков "Дар", "Бледное пламя". Сергей Гандлевский "<Нрзб>". Герман Гессе "Путешествие в Страну Востока".

Из "Дара" любимая цитата эта: "было бы приятно смотреть с высоты на скользящую, перспективой облагороженную улицу, если бы не всегдашняя, холодненькая мысль: вот он, особенный, редкий, еще не описанный и не названный вариант человека, занимается Бог знает чем, мчится с урока на урок, тратит юность на скучное и пустое дело, на скверное преподавание чужих языков, - когда у него свой, из которого он может сделать все, что угодно - и мошку, и мамонта, и тысячу разных туч. Вот бы и преподавал то таинственнейшее и изысканнейшее, что он, один из десяти тысяч, ста тысяч, быть может даже миллиона людей, мог преподавать: например – многопланность мышления: смотришь на человека и видишь его так хрустально ясно, словно сам только что выдул его, а вместе с тем нисколько ясности не мешая, замечаешь побочную мелочь - как похожа тень телефонной трубки на огромного, слегка подмятого муравья и (все это одновременно) загибается третья мысль - воспоминание о каком-нибудь солнечном вечере на русском полустанке, то есть о чем-то неимеющем никакого разумного отношения к разговору, который ведешь, обегая снаружи каждое свое слово, а снутри - каждое слово собеседника.

Или: пронзительную жалость - к жестянке на пустыре, к затоптанной в грязь папиросной картинке из серии "национальные костюмы", к случайному бедному слову, которое повторяет добрый, слабый, любящий человек, получивший зря нагоняй, - ко всему сору жизни, который путем мгновенной алхимической перегонки, королевского опыта, становится чем-то драгоценным и вечным.

Или еще: постоянное чувство, что наши здешние дни только карманные деньги, гроши, звякающие в темноте, и что где-то есть капитал, с коего надо уметь при жизни получать проценты в виде снов, слез счастья, далеких гор. Всему этому и многому еще другому (начиная с очень редкого и мучительного, так называемого чувства звездного неба, упомянутого, кажется, только в одном научном труде, паркеровском "Путешествии Духа", - и кончая профессиональными тонкостями в области художественной литературы) он мог учить, и хорошо учить, желающих, но желающих не было - и не могло быть, а жаль, брал бы за час марок сто, как берут иные профессора музыки. И вместе с тем он находил забавным себя же: все это пустяки, тени пустяков, заносчивые мечтания. Я просто бедный молодой россиянин, распродающий излишек барского воспитания, а в свободное время пописывающий стихи, вот и все мое маленькое бессмертие. Но даже этому переливу многогранной мысли, игре мысли с самой собою, некого было учить."

- Вам не хочется снова с головой окунуться в журналистскую деятельность? Или кардинальным образом изменить свою жизнь, перестать писать стихи, уехать в неизвестный городок, что бы там заниматься совершенно нетворческим делом?

- Нетворческим делом - нет, а вот уехать куда-нибудь подальше и надолго хочется постоянно, и периодически удается. Чтобы дописать, например, книжку короткой прозы, которую я давно себе обещала. А журналистикой я продолжаю время от времени заниматься, пишу статьи и эссе в разлL >AB02;OBL :><<5